Он был услужлив и никогда не отказывал ей в помощи. Но на этот раз он взял лопату с растерянным видом.
– Копай! – сказала кареглазая худая, быстрая на работу Матрена Парфентьева.
Питкен ухмыльнулся. У него узкое лицо, покатый лоб, горбатый нос.
– Грех! – нерешительно сказал он.
– Что за грех? – воскликнула казачка. – Землю копать грех? Эх ты! Сам-то ты грех! – Она быстро стала копать землю около его ног, с силой разбивая лопатой комья.
– Бери, не бойся. – Конев стал показывать, как держать лопату. Питкен взглянул на жену и увидел, что лицо ее выражает и страх, и надежду. Он понимал, что не зря она позвала его сюда. Конечно, она хочет копать. Этот взор окончательно заставил Питкена переступить страшную черту закона. Он поставил лопату так, как это делали русские, и изо всей силы нажал на нее ногой. Дело пошло. «Страшно! – подумал он. – А ловко получается».
Через некоторое время тихо подошел высокий, худой, мрачный гиляк. Он остановился поодаль и смотрел на работающих исподлобья.
– Эй ты, грех! – обратилась Алена Калашникова к Питкену. – Это кто пришел?
– Это брат!
– Чего же он стоит? Эй, брат-половина, иди-ка сюда, бери лопату в руки. Да вон корни надо выдрать, – обратилась она к Питкену.
– Половина! – ухмыльнулась молодая Парфентьева.
– Он боится! – ответил Питкен.
– Что же мы, звери?
– Пусть и он поработает! – ухмыльнувшись, сказал Конев.
Лаола не обращала внимания на этот разговор..
На берегу, под хребтом, ветер мечет дымки над длинным рядом домиков нового города…