Воля и власть   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Василий закусил губу, давешняя почти старуха обернулась у него на глазах почти молодой женщиной. Она расправила княжеское корзно, закрывавшее круп лошади, и крепче уселась в седло. Аргамак танцующею иноходью понес ее за ворота. И разрешения не спросила у мужа своего! Как встарь! С невольным восхищением Василий поглядел ей вслед и тронул коня.

Все-таки, пока ехали подолом, пока проминовали посад, и псари вели на сворах повизгивающих от нетерпения хортов, не давая разбегаться по сторонам, а смерды, оставляя работу и вглядываясь из-под руки на княжескую охоту, провожали глазами дорогих коней в узорной сбруе и разряженных доезжачих и загонщиков, — все то время, не умеряя конской рыси, Василий думал о государственных делах, прикидывая, как ловчее замирить нижегородского князя, и как вновь обойти Витовта, не давши ему влезть в новогородские заботы.

Но вот они выехали в осенние луга, но вот первый, еще не перелинявший косой рванулся из-под сенной копны, утекая от собак, что с воем и криком устремили следом, и он все забыл, отдаваясь бегу коня. Удивительное чувство возвращенной молодости охватывает, когда рвется под тобою дорогой конь, и летит земля, и со свистом склоняются травы, и там, впереди, под дружный перезвон собачьих голосов замаячит серая ли спина убегающего волка, или рыжий лисий хвост, или бурая щетина кабана, летящего с визгом со всех ног почти по воздуху, меж тем как псы, изгибаясь и окружая, все более нагоняют и нагоняют его.