Воля и власть   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Сейчас Фотий опять почувствовал себя греком, инородцем и чужаком в этой стране, которую вчера еще почитал родной, второю родиной, и внутренне страшил предстоящего разговора с Василием: «Ведаю!» — скажет тот и… И ничего не сделает? А что он может содеять противу тестя?

— Ведаю! — сказал Василий Дмитрич, опуская грамоту на колени и глядя в лицо своему митрополиту обрезанным взором. — Но не ведаю, что вершить!

Давеча князь Ярослав Владимирович отъехал в Литву! — повестил без выражения, как о грозе или снегопаде.

Сын Владимира Андреича волен был выбирать себе князя и сам Василий то и дело принимал литвинов в службу… Но когда отъезжают свои, бросая поместья и земли, места в Думе государевой, честь и почет… Так ли плохо стало на Москве? Или он, князь, не умеет привлечь и удоволить верных слуг?

От отца не бежали! Впрочем, — кроме Ивана Вельяминова…

О поезде в Царьград решилось безо спору. Князь давал и провожатых, и снедь, и справу.

Иван Никитич готовил возы, завертки, гужи, упряжь, перековывал коней — единый дух паленого конского копыта после преследовал его даже за едой, — но кони были осмотрены, перекованы все. Готовилась справа, увязывались в торока дорогие церковные сосуды и облачения из византийского аксамита шелков и рытого бархата.