Возвышенное и земное   ::   Вейс Дэвид

Поэтому он вновь попытался объяснить, что именно чувствует в Вольферле.

– Когда я сажусь за клавесин, он всегда тут же, рядом, и ни за что не хочет идти в кроватку.

– Может, ему надоела кроватка. Поэтому он и готов слушать музыку. Между прочим, Леопольд, вас очень порицают за отзыв о нашей музыке, который вы дали берлинскому издателю Марпургу.

– Кто порицает – итальянцы при дворе его светлости?

– Не одни только итальянцы. Быть может, вам не стоит столь откровенно показывать, что вы стремитесь стать капельмейстером здесь или где бы то ни было.

– Может, мне к тому же следует возносить хвалу небу за то, что я в поте лица зарабатываю четыреста гульденов в год как помощник капельмейстера, да еще несколько гульденов, если архиепископу придется по душе музыка, которую я сочиняю для его собора? Вы не хуже моего знаете, что мне платят гроши.

– Никто вас не осуждает за то, что вы хотите улучшить свое положение. Только не надо это делать в ущерб другим.

Леопольду очень хотелось ответить в пренебрежительном тоне, но Шахтнер был из тех, кто мог настроить против него архиепископа. Легко сказать: «Ното proponit, Deus disponit» [1] , на деле судьба каждого музыканта в Зальцбурге полностью зависит от его светлости. Леопольд спросил:

– А вы читали, что я написал для Марпурга?

– Нет.

И все же у Шахтнера есть на этот счет свое мнение, раздраженно подумал Леопольд, у каждого есть свое мнение обо всем, даже о Вольферле.