Возвышенное и земное   ::   Вейс Дэвид

Леопольд не сомневался–это сделано нарочно, чтобы обесценить музыку. Он не узнавал ни одной арии. Музыка звучала как-то неприятно и неряшливо. Кое-кто из певцов с трудом удерживался от смеха. День, на который Леопольд возлагал столько надежд, стал самым мрачным днем его жизни.

И все же, когда после репетиции к нему подошел импресарио, Леопольд сумел взять себя в руки. Широко улыбаясь, Афлиджио заявил:

– Музыка очень неровная и рассчитана на слишком высокие голоса. Певцы соглашаются петь в этой опере при условии, если ваш сын внесет кое-какие поправки.

Вольфганг внес поправки. По просьбе Афлиджио он сочинил еще две арии для первого акта. Но когда пришло время репетировать, Афлиджио сказал:

– Придется репетицию отложить, тесситура арий понижена недостаточно, певцы не могут брать такие высокие ноты.

– А я могу, – вмешался Вольфганг, – хотя у меня почти нет голоса. – И прежде чем импресарио вмешался, пропел первую арию. У него был жиденький голосок, и все же ария прозвучала весьма мелодично.

– Моцарт, ваш сын, кажется, изображает кастрата, – сказал Афлиджио.

– Что же вы все-таки думаете об опере? – спросил Леопольд, твердо решивший не отступать.

Афлиджио пожал плечами.

– Вас можно поздравить.

Леопольд не знал, что и думать – может, он все-таки ошибся в импресарио?

– Вы утверждали, что мальчик может написать оперу, и он действительно ее написал.