Возвышенное и земное   ::   Вейс Дэвид

Этим разговорам не будет конца, подумал Вольфганг, но тут падре повел их в кабинет показать свою самую богатую в мире нотную библиотеку – семнадцать тысяч томов.

Леопольд предложил, чтобы Вольфганг продемонстрировал свой композиторский талант, но падре отказался:

– Мои лекари советуют мне пораньше ложиться спать. – Прием был исключением. – Но если вы завтра свободны, я познакомлю вас с моим другом, который живет за городом.

– Завтра мы предполагали тронуться в Рим.

– Это мой очень близкий друг. Карло Броски.

– Фаринелли? Самый знаменитый певец-кастрат?!

– Самый знаменитый. Ему хочется познакомиться с вашим сыном.

Вольфганг и сам хотел познакомиться с Фаринелли. Теперь он узнал, хоть и не от Папы, как кастрат становится кастратом, относился к этому спокойно. Он по-прежнему надеялся, что Манцуоли не откажется петь в его новой опере.

На следующий день Вольфганг, сидя между папой и падре Мартини, по пути на виллу Фаринелли раздумывал, есть ли какая-нибудь разница между священником и кастратом, поскольку предполагалось, что ни у того, ни у другого не может быть детей. Почему-то Манцуоли стоял в его представлении особняком, может, потому, что был их другом. Интересно, думал Вольфганг, в чем причина замкнутости падре Мартини, может, в том, что он тоже кастрат?

Вилла Фаринелли не уступала размерами и пышностью убранства вилле Паллавичини, а сам Фаринелли оказался полной противоположностью аскету падре Мартини, хотя, судя по всему, они очень дружили.