Возвышенное и земное   ::   Вейс Дэвид

И хотя все они отличались прекрасным построением, с характерной для Вольфганга ясностью и точностью, слишком многое, очевидно, было заимствовано у Иосифа Гайдна, причем написанная в подражание музыка получилась довольно посредственной; и Леопольд вдруг попил: хоти Вольфганга больше не назовешь вундеркиндом, как композитор он пока еще себя пе нашел. Но упомянуть oб этом нужно осторожнее.

– Почему они не нравятся вам, Папа?

– Трудно сказать.

Леопольд замолчал. Иногда легче подыскать музыкальную фразу, чем выразить мысль в словах.

– Они хуже гайдновских?

– Иосифу Гайдну за сорок. По словам его брата, он работал над квартетами много лет. А для тебя это новая форма.

– И вы считаете, что я ею еще не овладел?

– Я этого не говорил.

– Но вы так думаете, Папа, ведь я уже не мальчик.

– Ты уже давно не мальчик. Почему бы тебе снова не приняться за симфонии? Ты написал их достаточно и полностью овладел формой. Ре-мажорная, созданная по возвращении из Италии, прекрасна. Напиши еще одну в том же роде, использовав все почерпнутое у Гайдна. Если она мне понравится, я добьюсь, чтобы ее здесь исполнили.

– Только в том случае, если понравится? – В голосе Вольфганга прозвучала насмешка.

Леопольд был потрясен. Что случилось с сыном? Неужели он озлобился и против него?

– Папа, вы тут ни при чем, просто мне надоело угождать чужим вкусам.

– И даже моему?

Вольфганг чуть не крикнул: «Чему бы то ни было!» Но разве можно обидеть Папу? Папа всегда старался казаться неуязвимым именно потому, что в душе был легко раним.