Время жить и время умирать   ::   Ремарк Эрих Мария

Катись-ка спать. Я разбужу тебя. Когда же и спать, если не в твои годы. Сколько тебе? Двадцать три?

— Да.

— Ну вот видишь.

— Я не хочу спать.

— Или в отпуск не терпится, а? — Иммерман испытующе посмотрел на Гребера. — Везет тебе! Подумать только — отпуск!

— Еще радо радоваться. В последнюю минуту могут отменить все отпуска. Со мной уже три раза так было.

— Все может случиться. С какого времени тебе положено?

— Уже месяцев шесть. И вечно что-нибудь мешало. В последний раз ранение в мякоть: для отправки на родину этого было недостаточно.

— Да, незадача, — но тебе хоть полагается. А мне вот нет. Я ведь бывший социал-демократ. Политически неблагонадежен. Имею шанс погибнуть героем — больше ничего. Пушечное мясо и навоз для тысячелетнего рейха.

Гребер поглядел по сторонам.

Иммерман рассмеялся:

— Истинно германский взгляд! Не бойся. Все дрыхнут. Штейнбреннер тоже.

— Я о нем и не думал, — сердито возразил Гребер. Он думал именно о нем.

— Тем хуже! — Иммерман снова засмеялся. — Значит, это так глубоко в нас въелось, что мы и не замечаем. Смешно, что в наш героический век особенно много развелось доносчиков — как грибов после дождя. Есть над чем задуматься, а?

Гребер помолчал.

— Если ты во всем так разбираешься, то тем более должен остерегаться Штейнбреннера, — отозвался он наконец.

— Плевал я на Штейнбреннера. Вам он может больше напакостить, чем мне.