Всех убить нельзя   ::   Наседкин Николай

Вас же, подонков, нельзя оставлять жить. Ну вот... Но потом я вспомнил, на твоё счастье, что у нас даже государство наше подлое несовершеннолетних не казнит. Поэтому я решил тебя очень и очень легко наказать. Мягко. Мужайся, голубчик, мужайся. Благодари Господа Бога, что жив останешься.

Говоря последние слова, Борис отвинтил крышечку одеколона, обильно смочил им платок, тщательно протер лезвие ножа. Плеснул одеколона на руку, вымыл ладони. Подошел к Пацанчику. Нагнулся. И - сделал секательное движение.

- Вот так!

Пацанчик рванулся, вскрикнул глухо, взвыл, потом обмяк, повис на путах. Борис, ещё смочив платок одеколоном, приложил его к свежей ране. Быстро выдёрнул шнурок из кроссовки Пацанчика, наложил жгут, посмотрел флакон на свет, вылил остатки жгучей жидкости на место "операции". Отбросил пустую посудину, брезгливо отёр руки от крови шарфиком-маской. Тщательно осмотрел себя при размытом свете подвальных фонарей.

Пока Борис освобождал Пацанчика, натягивал на него трусы, укладывал на землю, подложив под голову кроссовки и штаны, тот все плавал в полузабытьи. Борис посидел чуток рядом, отдыхая, потом вынул из кармана крохотный пузырёк с нашатырем, подсунул Пацанчику к ноздрям. Тот сморщился, помотал головой, приоткрыл глазёнки. С минуту смотрел дебильно вверх, скосился на Бориса вскинулся и со стоном схватился за пах. Лицо его перекорежилось.

- С-сука! Чё ты со мной сделал? Убью, гад!

Борис притиснул его к земле, концом ножа подцепил за подбородок.