JК
Час Совы :: Рокотов Сергей
Страница: 26 из 208 — На старуху голос повышает, на жертву репрессий и произвола… Подумаешь тоже, пустой бамбук… Фигли-мигли, фу-ты, ну-ты…
— Иди, говорю, отсюда! — сжал кулаки Филипп и привстал, желая испугать старуху. Но та нисколько не испугалась, продолжала сидеть на своем месте, строя Филиппу мерзкие гримасы.
— А поглядите-ка на него, павлин какой! — надула она губы и вытаращила глаза. — Фраер дешевый, орясина! Трихомудия заморская… Вишь, набычился, что, застращать решил? Сижу, где желаю, такая же гражданка России, как и ты, право имею, шакал…
Ей видно понравились её собственные слова, и она решила добавить, улыбаясь прокуренными зубами:
— Шакалюга позорная, бамбук пустой, дурачина… — До чего ж не люблю таких шакалов… — Встала, повернулась спиной, подняла полы желтой шубейки, наклонилась и показала Филиппу задницу, облаченную в длинные голубые бабьи штаны. Тот было хотел дать ей пинка, но побрезговал. А старуха с невиданной прытью отскочила в сторону и пошла к выходу, отхлебывая из фляжки.
— А и так знаю, как тя звать, — крикнула она, раздвигая двери и подмигивая Филиппу. — Не скажу только…
Она появилась ещё раз, незадолго до Александрова. Зашла в вагон, молча подмигнула Филиппу, закурила папироску и снова ушла в тамбур.
… В Александрове Филипп стал подходить к частникам, договариваться о цене. Но говорил Алене, что эти люди не вызывают у него доверия. Наконец, перешел площадь, где в бежевой «шестерке» сидел Вован и при Алене стал громко торговаться с ним.
— Нормально, — объявил он ей. — Этот нормальный парень.
— Иди, говорю, отсюда! — сжал кулаки Филипп и привстал, желая испугать старуху. Но та нисколько не испугалась, продолжала сидеть на своем месте, строя Филиппу мерзкие гримасы.
— А поглядите-ка на него, павлин какой! — надула она губы и вытаращила глаза. — Фраер дешевый, орясина! Трихомудия заморская… Вишь, набычился, что, застращать решил? Сижу, где желаю, такая же гражданка России, как и ты, право имею, шакал…
Ей видно понравились её собственные слова, и она решила добавить, улыбаясь прокуренными зубами:
— Шакалюга позорная, бамбук пустой, дурачина… — До чего ж не люблю таких шакалов… — Встала, повернулась спиной, подняла полы желтой шубейки, наклонилась и показала Филиппу задницу, облаченную в длинные голубые бабьи штаны. Тот было хотел дать ей пинка, но побрезговал. А старуха с невиданной прытью отскочила в сторону и пошла к выходу, отхлебывая из фляжки.
— А и так знаю, как тя звать, — крикнула она, раздвигая двери и подмигивая Филиппу. — Не скажу только…
Она появилась ещё раз, незадолго до Александрова. Зашла в вагон, молча подмигнула Филиппу, закурила папироску и снова ушла в тамбур.
… В Александрове Филипп стал подходить к частникам, договариваться о цене. Но говорил Алене, что эти люди не вызывают у него доверия. Наконец, перешел площадь, где в бежевой «шестерке» сидел Вован и при Алене стал громко торговаться с ним.
— Нормально, — объявил он ей. — Этот нормальный парень.