Завтрашние заботы   ::   Конецкий Виктор

Они пахли не свежестью, а затхлой прелостью осенних листьев.

Вольнов засунул руки в тесные карманы ватника. Руки мерзли.

— Есть хотите? — спросил старпом.

— А что-нибудь осталось от ужина? Старпом усмехнулся и потер свои белобрысые усы черным от давней грязи пальцем.

— Для кого осталось, а для кого и нет.

— Жук ты, одесский жук, — сказал Вольнов. — Признайся наконец, сколько ведер картошки в Тикси продал?… И прибавь оборотов… Хотя я сам…

Он дунул в переговорную трубу, прикоснувшись губами к холодной, позеленевшей от сырости меди раструба. В машинном отделении слабо пискнул свисток. Вахтенный моторист внизу вынул заглушку, и переговорная труба сразу густо наполнилась лязгом и гулом двигателя.

— Ершов слушает!

— Прибавьте еще десять оборотов! — крикнул Вольнов. — И внимательнее на реверсе: входим в тяжелый лед.

— Мясные консервы в духовке на камбузе, открытая банка, — сказал старпом.

— Я тебя спросил о картошке.

— Глеб Иванович, вы меня сейчас опять воспитывать будете? — жалобно заныл старпом. — Не надо, а? Ведь все равно бесполезно… Меня в шестилетнем возрасте исключили из детсада за аморальность. Я частушку все пел: «Очень рваная зада у нашего детсада…» Вот меня и исключили. И с самых тех пор я воспитанию не поддаюсь.

— Черт бы тебя побрал, кулик одесский, — сказал Вольнов и засмеялся. — Твое счастье, что не пойман — не вор.