JК
Взломщик в шкафу :: Блок Лоуренс
Страница: 142 из 198Надо сказать, дверь у Грабова была превосходная, и запирал ее отличный полицейский замок с секретом. Такая конструкция включает массивный стальной засов, вертикальный штырь которого уходит в металлическую пластину, прибитую к полу. Такую дверь не вышибешь и ломом не взломаешь. Она и в самом деле надежна.
Но, увы! Главное в замке — цилиндр. У Грабова цилиндр был относительно простой — «рэбсон» с пятью цапфами и фланцами, чтобы уберечь его от взломщиков. А зачем взламывать замок? Я пощекотал его отмычками, объяснился с ним на пальцах. Он изображал воплощенную невинность, а я был Дон-Жуаном. И кто, по-вашему, выиграл этот раунд?
Грабов жил и работал в одной огромной комнате, и ее жилые зоны — спальная, кухня, гостиная и мастерская — напоминали островки в океане свободного пространства. Гостиная состояла из дюжины секционной мягкой мебели с роскошной обивкой из коричневого плюша и пары низких журнальных столиков. Спальная — из огромной кровати с наброшенной на нее овечьей шкурой. Возле кровати на полу лежали такие же коврики. Стена, возле которой стояла кровать, была из кирпича, окрашенного в более насыщенный желтый цвет, чем те самые бумажные полоски из оберточной бумаги, стягивавшие пачки двадцатидолларовых купюр. На стене висели щит, два скрещенных копья и несколько деревянных масок. Похоже, они были привезены из Океании, Новой Гвинеи или Новой Ирландии. Я бы не возражал, если бы они переместились на мою собственную стену.
Но, увы! Главное в замке — цилиндр. У Грабова цилиндр был относительно простой — «рэбсон» с пятью цапфами и фланцами, чтобы уберечь его от взломщиков. А зачем взламывать замок? Я пощекотал его отмычками, объяснился с ним на пальцах. Он изображал воплощенную невинность, а я был Дон-Жуаном. И кто, по-вашему, выиграл этот раунд?
Грабов жил и работал в одной огромной комнате, и ее жилые зоны — спальная, кухня, гостиная и мастерская — напоминали островки в океане свободного пространства. Гостиная состояла из дюжины секционной мягкой мебели с роскошной обивкой из коричневого плюша и пары низких журнальных столиков. Спальная — из огромной кровати с наброшенной на нее овечьей шкурой. Возле кровати на полу лежали такие же коврики. Стена, возле которой стояла кровать, была из кирпича, окрашенного в более насыщенный желтый цвет, чем те самые бумажные полоски из оберточной бумаги, стягивавшие пачки двадцатидолларовых купюр. На стене висели щит, два скрещенных копья и несколько деревянных масок. Похоже, они были привезены из Океании, Новой Гвинеи или Новой Ирландии. Я бы не возражал, если бы они переместились на мою собственную стену.