JК
Взрыв :: Кукаркин Евгений
Страница: 34 из 38 –Здравствуй, Коля… Извини.
На глазах у девушки слезы.
– Все обойдется, Рита, – говорит Долматов. – Я знаю, нам здорово повезло. В машинное отделение через много палуб радиация почти не прошла, она была минимальная.
– Разве только в радиации дело, – это подает голос, подслушивающий нас на соседней койке, мичман Гавриленко, – да нас, помимо этого, чуть не расплющило волной, а еще…, мы едва не сдохли от жары, почти под семьдесят – восемдесят градусов было.
– Вот я и говорю, нам повезло. Вон посмотри на ребят, они были выше нас, – Коля кивает на койки, где неподвижно лежат два офицера.
У Риты опять потекли слезы.
– Как это ужасно, мальчики.
– Не разводи сырость, – прошу я. – Пойдем, я тебя провожу.
– А тебе можно ходить?
– Конечно. Пошли от сюда.
В коридоре мы устроились на скамеечке и потом рассказывали друг другу всякие пришедшие в голову истории из нашей жизни, пока меня не позвали на обед. Рита успокоилась и немного ожила. Мы договорились, что она зайдет в понедельник.
Меня, Колю и мичмана выписали через четыре дня. Прежде чем уйти из госпиталя, я пошел в палату, где лечился Гоша. Мой друг как то высох и неподвижно лежал на спине, сверля взглядом потолок.
– Гоша, привет.
– А, это ты?
– Как дела?
– Хреново, Сережа, аппетита нет, таю на глазах. Больше всего, конечно, Машку жалко. Как она теперь будет без меня?
– Да погоди ты себя хоронить. Еще поправишься.
На глазах у девушки слезы.
– Все обойдется, Рита, – говорит Долматов. – Я знаю, нам здорово повезло. В машинное отделение через много палуб радиация почти не прошла, она была минимальная.
– Разве только в радиации дело, – это подает голос, подслушивающий нас на соседней койке, мичман Гавриленко, – да нас, помимо этого, чуть не расплющило волной, а еще…, мы едва не сдохли от жары, почти под семьдесят – восемдесят градусов было.
– Вот я и говорю, нам повезло. Вон посмотри на ребят, они были выше нас, – Коля кивает на койки, где неподвижно лежат два офицера.
У Риты опять потекли слезы.
– Как это ужасно, мальчики.
– Не разводи сырость, – прошу я. – Пойдем, я тебя провожу.
– А тебе можно ходить?
– Конечно. Пошли от сюда.
В коридоре мы устроились на скамеечке и потом рассказывали друг другу всякие пришедшие в голову истории из нашей жизни, пока меня не позвали на обед. Рита успокоилась и немного ожила. Мы договорились, что она зайдет в понедельник.
Меня, Колю и мичмана выписали через четыре дня. Прежде чем уйти из госпиталя, я пошел в палату, где лечился Гоша. Мой друг как то высох и неподвижно лежал на спине, сверля взглядом потолок.
– Гоша, привет.
– А, это ты?
– Как дела?
– Хреново, Сережа, аппетита нет, таю на глазах. Больше всего, конечно, Машку жалко. Как она теперь будет без меня?
– Да погоди ты себя хоронить. Еще поправишься.