Желябугские выселки   ::   Солженицын Александр Исаевич

А обглаженного посоха своего верхний конец обхватила всемипальцами двух рук и таково держит у щеки.

У обеих старух такие лица заборозделые, врезаны и запали подбородки от щёк, углубились и глаза, как в подъямки, - ни по чему не разобрать, видят они нас или нет. Так и не шевельнулись. Вторая, в цветном платке, тоже посох свой обхватила и так упёрла под подбородок.

- Здравствуйте, бабушки, - бодро заявляем в два голоса.

Нет, не слепые, видели нас на подходе. Не меняя рукоположений, отзываются - мол, здравствуйте.

- Вы тут - давнишние жители?

В тёмном платке отвечает:

- Да сколько живы - всё тут.

- А во время войны, когда наши пришли?

- Ту-та.

- А с какого вы года, мамаша?

Старуха подумала:

- На'б, осьмсыт пятый мне.

- А вы, мамаша?

На той второй платок сильно-сильно излинял: есть блекло-синее поле, есть блекло-розовое. А надет на ней не бушлат, но из чёрного вытертого-перевытертого плюша как бы пальтишко. На ногах - не тряпки, ботинки высокие.

Отняла посошок от подбородка и отпустила мерно:

- С двадцать третьего.

Да неужели? - я чуть не вслух. А говорим: "бабушки, мамаша" - на себя-то забываем глядеть, вроде всё молодые. Исправляюсь:

- Так я на пять лет старше вас.

А лицо её в солнце, и щёки чуть розовеют, нагрелись. В солнце, а не жмурится, оттого ли что глаза внутрь ушли и веки набрякшие.

- Что-то ты поличьем не похож, - шевелит она губами. - Мы и в семьдесят не ходим, а полозиим.