Жена бургомистра   ::   Эберс Георг Мориц

Бедная увядающая пташечка! Как крепко она приросла к сердцу Марии, каким невозможным делом казалось ей потерять малышку! С влажными от слез глазами она прижалась лбом к крепко сложенным ручкам, покоившимся в изголовье маленькой постели, и с горячей мольбой взывала к Богу, прося пощадить и спасти это дитя! Она просила его об этом не один раз, но повторяла и повторяла свою молитву, пока почти угасший взор малютки уже перестал встречаться с ее глазами, и ее ручки опустились к ней на колени. Тогда она стала думать о Питере, о заседании, о судьбе города, вспоминала слова: «Лейден спасется — спасется Голландия. Погибнет Лейден — погибнет и Голландия!»

Так проходили часы. За тяжелым днем наступили сумерки, за сумерками — вечер. Траутхен принесла ночное освещение, и в это время на лестнице послышались шаги Питера.

Это должен был быть он, но это не мог быть он: никогда не поднимался он по лестнице так медленно и так тяжело!

Но вот скрипнула дверь в кабинет.

Да, это был ее муж!

Что же могло случиться с ним, что решили горожане? С тревожным сердцем она велела Траутхен остаться с детьми, а сама пошла к мужу.

Питер сидел перед письменным столом в полной форменной одежде и со шляпой на голове. Голову он опустил на скрещенные руки около самого подсвечника.

Он ничего не видел, ничего не слышал, и, когда, наконец, Мария назвала его по имени, он вздрогнул, вскочил с места и с яростью швырнул на стол свою шляпу. Его волосы были спутаны, взор блуждал, и при слабом свете дрожащего пламени щеки казались смертельно бледными.