JК
Женщина-зима :: Знаменская Алина
Страница: 62 из 78 — Пойдем в дом! Мама чаю поставит…
— Нет, нет! — поспешно воспротивилась Ирма, испугавшись именно того, что делается у нее внутри от простого человеческого тепла. — Як тебе по делу пришла, за маслом. Муж привозил подсолнечник, и вот… я пришла…
Володька смотрел на нее с интересом, но ей казалось — он плохо понимает, что именно она говорит.
— Как же ты пришла? — наконец с улыбкой поинтересовался Володька. — Как ты это повезешь одна?
— На санках.
— Две фляги? Да ты что? Да как тебя Павел пустил? У него же машина!
— Ему на машине некогда, а я на саночках, потихоньку, по ровной дороге…
Володька головой покачал. Они вышли во двор. Он взял ее за руку и повел в дом. При этом он говорил:
— Сейчас отец масла накачает, а мы чаю попьем. Я ведь сто лет тебя не видел. У матушки моей варенье абрикосовое, знаешь какое? Ого-го…
И снова Ирма не смогла противиться Володьке. Все выглядело очень естественно, и она не могла отказаться выпить чаю после стольких лет разлуки с товарищем по школе. И она пила чай, и Марья Ивановна хлопотала, расспрашивала, как устроились родные в Германии, и про дочку Катю. Ирма охотно говорила, как намолчавшийся досыта человек, и щеки ее от чая ли, от оладий горячих — раскраснелись. А Володька все молчал, дул в чашку и посматривал на гостью с непонятным выражением глаз. Вошел отец, объявил, что фляги готовы. Ирма засобиралась, засуетилась. Володька тоже стал одеваться, сказал, что проводит.
— Нет-нет, я сама, не надо…
Но Володька уже оделся, вывел ее в сени, по пути объясняя, что две фляги масла — тяжесть серьезная. И ни к чему ей надрываться, не стоит оно того.
— Нет, нет! — поспешно воспротивилась Ирма, испугавшись именно того, что делается у нее внутри от простого человеческого тепла. — Як тебе по делу пришла, за маслом. Муж привозил подсолнечник, и вот… я пришла…
Володька смотрел на нее с интересом, но ей казалось — он плохо понимает, что именно она говорит.
— Как же ты пришла? — наконец с улыбкой поинтересовался Володька. — Как ты это повезешь одна?
— На санках.
— Две фляги? Да ты что? Да как тебя Павел пустил? У него же машина!
— Ему на машине некогда, а я на саночках, потихоньку, по ровной дороге…
Володька головой покачал. Они вышли во двор. Он взял ее за руку и повел в дом. При этом он говорил:
— Сейчас отец масла накачает, а мы чаю попьем. Я ведь сто лет тебя не видел. У матушки моей варенье абрикосовое, знаешь какое? Ого-го…
И снова Ирма не смогла противиться Володьке. Все выглядело очень естественно, и она не могла отказаться выпить чаю после стольких лет разлуки с товарищем по школе. И она пила чай, и Марья Ивановна хлопотала, расспрашивала, как устроились родные в Германии, и про дочку Катю. Ирма охотно говорила, как намолчавшийся досыта человек, и щеки ее от чая ли, от оладий горячих — раскраснелись. А Володька все молчал, дул в чашку и посматривал на гостью с непонятным выражением глаз. Вошел отец, объявил, что фляги готовы. Ирма засобиралась, засуетилась. Володька тоже стал одеваться, сказал, что проводит.
— Нет-нет, я сама, не надо…
Но Володька уже оделся, вывел ее в сени, по пути объясняя, что две фляги масла — тяжесть серьезная. И ни к чему ей надрываться, не стоит оно того.