Жгучая тайна   ::   Цвейг Стефан

Он рос одиноким, болезненнымребенком, друзей у него было мало. Для утоления потребности в ласке он мог обращаться только к родителям, которые мало им интересовались, да к прислуге. Силу вспыхнувшего чувства нельзя измерять только непосредственным поводом к нему, не принимая во внимание той мрачной полосы тоски и одиночества, которая предваряет все большие события в жизни сердца. Эдгара давно томил тяжелый груз нерастраченных чувств, и теперь он очертя голову бросился в объятия первому, кто показался ему достойным любви. Он лежал в темноте, взволнованный, счастливый; ему хотелось смеяться, но из глаз текли слезы, ибо он любил этого человека, как никогда не любил ни друга, ни отца, ни матери, ни даже бога. Всем своим детским, неискушенным сердцем тянулся он к тому, чье имя впервые узнал два часа тому назад.

Но мальчик он был неглупый, и его не смущала неожиданность этой странной дружбы. Мучило его другое: сознание своей ничтожности. «Достоин ли я его, я, двенадцатилетний мальчишка, который должен ходить в школу, которого раньше всех посылают спать? – спрашивал он себя. – Чем я могу быть для него, что я могу ему дать?» Именно это чувство неполноценности, бессилие проявить свою любовь приводило его в отчаяние. Обычно, полюбив кого-нибудь из товарищей, он прежде всего делился с ним сокровищами, припрятанными в парте: камушками или марками, но все эти детские пустячки, еще вчера казавшиеся ему бесценными, теперь сразу поблекли, потускнели и потеряли всякую прелесть в его глазах.