Жюльетта   ::   де Сад Донасьен Альфонс Франсуа

Второго педераста связали тем же образом, что и первого, и Моберти насладился им тем же способом; только на этот раз уже измученного ребёнка подвесили вниз головой рядом с Дзанетти, сидевшей верхом на втором; благодаря такому расположению итальянец, которого я порола в это время, мог целовать три предмета по выбору: юношеский зад, рот и влагалище. Ругательства его сделались ещё ужаснее и громче, и в следующий момент на пол ручейками полилась кровь: в момент оргазма негодяй несколькими ударами стилета прикончил обоих – того, кого содомировал, и того, кто висел перед ним.

– Подлец! – воскликнула я, с новыми силами обрушиваясь на седалище итальянца. – Ты совершил гнусное убийство, и можешь поздравить себя с тем, что ты – чудовище.

Извержение его было невероятным, больше похожим на извержение вулкана, а сам он в эти мгновения напоминал дикого зверя, но никак не человека.

Когда буря стихла, оба трупа вынесли и сбросили в яму, заранее выкопанную в саду рядом с залом, где происходила оргия; потом трое оставшихся в живых участника оделись, и Моберти заснул, не дождавшись обеда.

– В самом деле – он необыкновенный человек, – поздравила я Дзанетти.

– Ты ещё не все видела, сегодня он был кротким, – сказала она и добавила, что в доме приготовлены ещё две жертвы, две девочки, поэтому страдания их будут много ужаснее.

– Выходит, он предпочитает наш пол?

– Разумеется. Это отличительная черта всех, кто жесток в своих удовольствиях: слабость, нежность и деликатность женщин сильнее возбуждают их, ведь жестокость больше питается беспомощностью жертвы, нежели ее сопротивлением; чем беззащитнее предмет наслаждения, тем сильнее его истязают, так как при этом злодей чувствует себя более порочным, отчего его удовольствие возрастает многократно.