JК
Жюльетта :: де Сад Донасьен Альфонс Франсуа
Страница: 1730 из 1741В моё тело вонзились два члена, меня сношали с обеих сторон, и во второй раз Нуарсей спросил, какую судьбу уготовила я своей дочери.
– Ах, подлая твоя душа! – закричала я, выбрасывая из себя порцию за порцией. – Твоя звезда коварства и вероломства восходит нам миром и затмевает все вокруг, все исчезает под твоими лучами, все, кроме жажды злодейства и бесстыдства... Делай с Марианной что хочешь, сукин ты сын, – сказала я и добавила на выдохе: – Она твоя.
Едва лишь были произнесены эти слова, он схватил бедную девочку своими преступными руками и швырнул ее, голенькую, в камин, где бесновалось жадное пламя; я подскочила, я тоже схватила кочергу, чтобы не дать несчастной выбраться из огня, чтобы затолкнуть подальше сотрясаемое конвульсиями тело; нас обоих ласкали мои девушки, потом содомировали его головорезы. Марианна поджарилась заживо, а мы с ним провели остаток ночи в объятиях друг друга, восхищаясь друг другом и перебирая в памяти все эпизоды и обстоятельства нашего злодеяния, которое было ужасным и всё-таки, по нашему общему мнению, недостаточно жестоким.
– Теперь ответь мне на такой вопрос, – сказал Нуарсей, когда мы оба несколько успокоились, – может ли что-нибудь в мире сравниться с удовольствием, которое приносит преступление? Знаешь ли ты что-нибудь, что слаще духа злодейства?
– Нет, друг, мой, я не знаю ничего подобного.
– Так давай жить злодейством до конца дней, и пусть ничто на свете не свернет нас с этого пути.
– Ах, подлая твоя душа! – закричала я, выбрасывая из себя порцию за порцией. – Твоя звезда коварства и вероломства восходит нам миром и затмевает все вокруг, все исчезает под твоими лучами, все, кроме жажды злодейства и бесстыдства... Делай с Марианной что хочешь, сукин ты сын, – сказала я и добавила на выдохе: – Она твоя.
Едва лишь были произнесены эти слова, он схватил бедную девочку своими преступными руками и швырнул ее, голенькую, в камин, где бесновалось жадное пламя; я подскочила, я тоже схватила кочергу, чтобы не дать несчастной выбраться из огня, чтобы затолкнуть подальше сотрясаемое конвульсиями тело; нас обоих ласкали мои девушки, потом содомировали его головорезы. Марианна поджарилась заживо, а мы с ним провели остаток ночи в объятиях друг друга, восхищаясь друг другом и перебирая в памяти все эпизоды и обстоятельства нашего злодеяния, которое было ужасным и всё-таки, по нашему общему мнению, недостаточно жестоким.
– Теперь ответь мне на такой вопрос, – сказал Нуарсей, когда мы оба несколько успокоились, – может ли что-нибудь в мире сравниться с удовольствием, которое приносит преступление? Знаешь ли ты что-нибудь, что слаще духа злодейства?
– Нет, друг, мой, я не знаю ничего подобного.
– Так давай жить злодейством до конца дней, и пусть ничто на свете не свернет нас с этого пути.