Зияющие высоты   ::   Зиновьев Александр

Какой дотошный логик из мира Кафки "запрограммировал" на бесчисленных перфокартах этот непреложный кодекс законов антиджунглей? Параграфы его настолько действенны, насколько слова, за которыми они прячутся, должны быть строго бездейственны. Ибо гусеницы здесь никогда не вылупляются из яичек. Все остается зачаточным, личиночным, незрелым, заключенным в дырявую клетку посредственности.

Враг, единственный подлинный враг - это новатор, творец, и потому автор этой гигантской притчи, в свою очередь, прячется в удивительном словесном коконе. Акт подражания в Ибанске замещает акт творения, почитающегося самым страшным среди злодейств. Повсюду главное дело оттесняется на задний план в пользу второстепенного или третьестепенного; так, управление любой человеческой деятельностью и надзор за нею становятся намного важнее самой этой деятельности.

Тревожные и нестерпимо тревожащие страницы вплетены в этот словесный кокон, где автор последовательно исчерпывает все повествовательные возможности (широта диапазона - от исповеди во сне до бурлескного диалога, от эпопеи до псевдофилософских споров, от непристойностей до лирики и от лирики до абсурда). Страшные эпизоды, вроде самоубийственной атаки штрафного батальона, истребляемого и с фронта, и с тыла в попытке захватить никому не нужную высоту, располагаются в уголках и складках пещеры, в которую автор заключил особую версию человеческих желаний - порабощенных и утоленных тоталитарным режимом.