Знают истину танки !   ::   Солженицын Александр Исаевич

Кишкин поворачивается и орет толпе, тыча себя в грудь:

- Меня! Меня пропустите! Меня!

Лицо его - глупое, дурацки растянутое, язык вываливается.

Головы толпы, как видны они с крыльца. Голоса:

- Ну и Кишкин!.. Чего придумал!

Но смех замирает. Его сменяет недоумение. Растерянность.

Стыд.

Уже не толкаются. Тихо стало. Кто-то:

- Дурак-дурак, а умный.

- Да поумнее нас. Пусти, ребята!

Движение на выход.

- Пусти!

- Расходись! Чего раззявились? Толпа разрежается.

- А какое кино?

- "Батька Махно покажет... в окно".

ИЗДАЛИ.

Толпа расходится. Пустеет около крыльца. Кишкин, как шут в цирке, боится спрыгнуть на землю и показывает, чтоб ему подали ботинки. Надзиратели растеряны - они стали тут не нужны.

Врач и Гедговд смотрят на все это. За головами их - последняя красная вспышка в черной заре. Переглянулись, усмехнулись. Идут дальше. Врач:

- Я вспомнил там, в тюрьме, что вы не из бригады ли Климова?

- Да.

- На осмотр к нам вы... когда-нибудь потом. А сейчас прошу вас: пришлите ко мне как можно быстрей вашего бригадира! Только так...

Твердое лицо Галактиона Адриановича.

...чтоб об этом вызове никто больше... и никогда!

Гедговд прикладывает руку к сердцу, кланяется:

- Галактион Адрианович! Я - верный конь Россинант...

ШТОРКА.

Яркий свет. Невысокая, но просторная комната. Два широких, редко обрешеченных окна и в той же стене - дверь.