Золотая решетка   ::   Эриа Филипп

- Ну что же ты хочешь? В глазах мамы Жильберта и Манюэль - это прежде всего дети Симона: для нее он все еще живет в них, - вдруг заявил Валентин, плохо мирившийся с тем, что львиная доля материнской ласки с детства доставалась Симону и обижавшийся за это на покойного брата-соперника. После смерти Симона она просто с ума сходила, только о нем и думала. Даже раньше, с тех пор как его угнали в концлагерь. Если хочешь знать, от Симона все и пошло: это он из лагеря написал маме и подсказал ей мысль, чтобы ты попросила назначить его опекуном твоего сына... Ну хорошо, допустим! Симон - это Симон. Но я отказываюсь видеть своего брата в этих двух ничтожествах, этих никчемных бездельниках, которые остались после него. Учились оба отвратительно, не то, что мои дети. У моих-то всегда были блестящие успехи. Участием Симоновых красавцев многое объясняется, поверь мне. Да если б их не было за спиной мамы...

- Послушай, не будешь же ты убеждать меня, что именно Жильберта и Манюэль подали нашей матери мысль о столь хитроумных махинациях. Да разве эти желторотые птенцы уже стали сутягами?

- Но ты забываешь, какие браки оба они заключили! - воскликнул Валентин, уже начиная горячиться. - Жильберта теперь всецело под влиянием Сиксу-Герцев, а Манюэль - под влиянием Мофреланов. Прежде было иначе: прежде Буссардели подчиняли себе тех, кто путем браков попадал в их среду из другого круга. Даже те, кто женятся на наших девушках, постепенно становятся Буссарделями.

Агнесса с интересом слушала брата и, немного отвлекшись от предмета их разговора, удивлялась злобе этого стопроцентного буржуа, этой классовой ненависти, поистине новой в семье Буссарделей и действительно возвещавшей или уже отражавшей новые времена.