JК
25 августа 1983 года :: Борхес Хорхе Луис
Страница: 4 из 7– Мы лжем, – заметил он, – потому что чувствуем себя двумя разными людьми, а не одним. На самом деле мы – и один человек, и двое.
Мне наскучила беседа, и я откровенно сознался в этом. И добавил:
– Неужели тебе в 1983 году нечего рассказать о тех годах, которые предстоит прожить мне?
– Что же сказать тебе, бедняга Борхес? На тебя будут продолжать сыпаться беды, к чему ты уже привык. Ты останешься один в доме. Будешь перебирать книги без букв и касаться барельефа с профилем Сведенборга и деревянного блюдца, на котором лежит орден Креста. Слепота – это не тьма, это род одиночества. Ты вновь окажешься в Исландии.
– В Исландии! В Исландии среди морей!
– В Риме ты станешь твердить строки Китса, чье имя, как и все прочие имена, недолговечно.
– Я никогда не был в Риме.
– Еще многое случится. Ты напишешь наше лучшее стихотворение, элегию.
– На смерть… – не окончил я фразы, боясь назвать имя.
– Она переживет тебя.
Мы помолчали. Он продолжал.
– Ты напишешь книгу, о которой мы столько мечтали. А году в 1979 ты поймешь, что твое так называемое произведение – не что иное, как ряд набросков, разнородных набросков, и откажешься от тщеславного заблуждения – написать Великую Книгу. Заблуждения, внушенного нам «Фаустом» Гете, «Саламбо», «Улиссом». Я написал невероятно много.
– И в конце концов понял, что потерпел неудачу.
– Хуже. Я понял, что это мастерская работа в самом тягостном смысле слова.