Часовые свободы   ::   Макбейн Эд

Ему доставляло удовольствие слышать, как они, торгуясь, канючат, видеть, как их глаза округляются от жадности и вожделения, и испытывал радость всякий раз, выдерживая запрошенную цену: десять долларов в йенах за мешок сахара, пятьдесят три доллара в йенах — за армейское одеяло, которое стащил на Фукуоке, двести долларов в йенах — за покрышку для джипа, украденную в Сасебо и контрабандой вывезенную на берег в ящике, объяснив на таможне, что тот-де набит сувенирами, которые хочет кораблем отправить домой. Это был первый и единственный раз, когда его спросили, что он везет на берег. Вопрос задал новенький береговой патрульный, которого он прежде не видел, возле самых ворот, правда извинившись со смущенным смешком; и затем обращался к нему, где только можно величая сэром: «Да, сэр... прошу прощения, сэр... но я обязан спросить, сэр... Ведь знаете, чего только не вывозят на берег, сэр, вы и не представляете!..» Да, все так, а в итоге — пара сотен баксов в йенах за покрышку.

Он подсчитал свою выручку в феврале и обнаружил, что она почти приблизилась к сумме пятнадцать тысяч долларов в пересчете с оккупационных йен, которые для япошек представляли единственно реальные деньги, находящиеся в обращении, на которые они могли купить рис и овощи. Джейсону казалось вопиющей несправедливостью, что эти грязные, косоглазые, желтолицые мартышки могут тратить их на те вещи, в которых нуждаются, а он, обладая почти целым состоянием, может употребить разве только на то, чтобы подтереть ими задницу.