JК
Четыре направления - четыре ветра :: Виллолдо Альберто
Страница: 157 из 354Через неделю будет полнолуние. Сверкали звезды, а во дворе вокруг большого костра собралось полтора-два десятка жителей деревни. Кто-то распевал веселую песенку па испанском, и это меня удивило. Жизнь игла своим чередом, в воздухе пахло вкусной едой, люди что-то делали. Все как обычно.
А у меня за спиной, при свете свечей, человек, которого я уже привык считать своим другом, странный, идиосинкразический, поэтичный профессор философии отделял «световое тело» умирающей женщины от ее физического тела, помогая ей умереть. А Диего сказал ему: «Спасибо, дон Хикарам».
Я потер пятно на лбу. Кожа была нежной. Я возвратился в хижину.
Контраст между тем, что я видел во дворе — людей, звезды, Луну, и тем, что предстало моим глазам в комнате, был разителен.
Моралес стоял, наклонившись к ее голове, и что-то шептал; губы его находились на расстоянии меньше дюйма от ее уха. Внезапно ее грудь поднялась, она судорожно вдохнула, воздух с шумом наполнил ее легкие — и дыхание остановилось.
— Выдох!
И я услышал долгий, хриплый и трудный выдох, последнее дыхание, покидавшее ее грудь и выходившее через раскрытый рот. А затем я вдруг увидел, словно краем глаза, как молочное свечение, которого я не заметил после возвращения в комнату, поднимается и собирается в какую-то неопределенную, бесформенную массу; молочная и полупрозрачная, словно опал, она повисла над ее грудью, она парила над нею на высоте двенадцати-восемнадцати дюймов.
А у меня за спиной, при свете свечей, человек, которого я уже привык считать своим другом, странный, идиосинкразический, поэтичный профессор философии отделял «световое тело» умирающей женщины от ее физического тела, помогая ей умереть. А Диего сказал ему: «Спасибо, дон Хикарам».
Я потер пятно на лбу. Кожа была нежной. Я возвратился в хижину.
Контраст между тем, что я видел во дворе — людей, звезды, Луну, и тем, что предстало моим глазам в комнате, был разителен.
Моралес стоял, наклонившись к ее голове, и что-то шептал; губы его находились на расстоянии меньше дюйма от ее уха. Внезапно ее грудь поднялась, она судорожно вдохнула, воздух с шумом наполнил ее легкие — и дыхание остановилось.
— Выдох!
И я услышал долгий, хриплый и трудный выдох, последнее дыхание, покидавшее ее грудь и выходившее через раскрытый рот. А затем я вдруг увидел, словно краем глаза, как молочное свечение, которого я не заметил после возвращения в комнату, поднимается и собирается в какую-то неопределенную, бесформенную массу; молочная и полупрозрачная, словно опал, она повисла над ее грудью, она парила над нею на высоте двенадцати-восемнадцати дюймов.