JК
ГАРРИ ПОТТЕР: ПОПЫТКА НЕ ИСПУГАТЬСЯ :: Кураев Андрей
Страница: 37 из 112Ибо тут уместен вопрос: а к чему приведет вытравливание из детей дара фантазерства?
Вот в редакцию «Православной беседы» пришло письмо некоей читательницы, чьей дочери в школе задали сочинение на тему «Что бы я сделал, если бы был волшебником». «Вы только подумайте, какая удивительная тема! – замечает отвечающий на это письмо московский педагог о. Алексий Уминский. – Какой простор для доброй детской души, чающей подарить что-то миру, поделиться с другими теплотой. Но что пишет эта ревностная не по разуму мамаша? Она с восторгом пересказывает тщательно воспитанную в дочери псевдодуховную и абсолютно недетскую реакцию: „Я не хочу быть волшебником! Все волшебники – колдуны, а колдовство христианам запрещено!“ О чём говорит в этот момент ребёнок? Стойко исповедует свою веру? Да нет, это вовсе не та принципиальная исповедническая позиция, которую силится отыскать мать в словах своей дочери. Это совершенно безответственная и даже трусливая реакция, облечённая во внешне благочестивую форму. Это приговор матери, отобравшей у ребёнка его невинное детство. Понимаете, если сказать детям о том, что все волшебники – колдуны, а эльфы и гномы – бесы, то при этом нельзя достигнуть ничего другого, кроме как подорвать их душевные силы. От этого их идеалистическое детское видение мира мгновенно не изменится на взрослое. Просто в сознании будут разрушены их детские категории добра и зла, борьбы, преодоления, улучшения мира. Им станет просто лень что-либо придумывать, о чём-либо мечтать.
Вот в редакцию «Православной беседы» пришло письмо некоей читательницы, чьей дочери в школе задали сочинение на тему «Что бы я сделал, если бы был волшебником». «Вы только подумайте, какая удивительная тема! – замечает отвечающий на это письмо московский педагог о. Алексий Уминский. – Какой простор для доброй детской души, чающей подарить что-то миру, поделиться с другими теплотой. Но что пишет эта ревностная не по разуму мамаша? Она с восторгом пересказывает тщательно воспитанную в дочери псевдодуховную и абсолютно недетскую реакцию: „Я не хочу быть волшебником! Все волшебники – колдуны, а колдовство христианам запрещено!“ О чём говорит в этот момент ребёнок? Стойко исповедует свою веру? Да нет, это вовсе не та принципиальная исповедническая позиция, которую силится отыскать мать в словах своей дочери. Это совершенно безответственная и даже трусливая реакция, облечённая во внешне благочестивую форму. Это приговор матери, отобравшей у ребёнка его невинное детство. Понимаете, если сказать детям о том, что все волшебники – колдуны, а эльфы и гномы – бесы, то при этом нельзя достигнуть ничего другого, кроме как подорвать их душевные силы. От этого их идеалистическое детское видение мира мгновенно не изменится на взрослое. Просто в сознании будут разрушены их детские категории добра и зла, борьбы, преодоления, улучшения мира. Им станет просто лень что-либо придумывать, о чём-либо мечтать.