Как делают антисемитом   ::   Кураев Андрей

Ивану Алексеевичу Бунину его боголюбие со сноровкой старого раввина делает, прости Господи, незаконное обрезание. В “Окаянных днях” Бунин передает речь некоего Фельдмана, пророчащего скорое наступление власти Советов во вселенском охвате. “И вдруг голос из толпы депутатов: “Сего не буде!” Фельдман яростно: “Это почему?” – “Жидив не хвате!”. Ну, раз уж Бунин, классик, нобелевский лауреат… Мощнейшая поддержка господину дьякону в его стремлении разъяснить нам, как он говорит, “этнический колорит” русской революции. Песню его боголюбию непоправимо портит венчающая эту сцену строка. Иван Алексеевич ее написал, а г-н Кураев обрезал. Вот она: “Ничего, не беспокойтесь: хватит Щепкиных” [86] .

Но подождите так горячиться, Александр Иосифович! Для начала предположим, что Бунинская заметка ограничилась только тем, что я процитировал – разве из этого можно было бы сделать хоть какой-то вывод об антисемитизме Бунина?

Запись, сделанная Буниным, есть просто зарисовка с натуры. Были ли в годы революции люди, болезненно ощущавшие ее еврейский колорит? Были. Имел ли право Бунин записать в своем дневнике реплику одного из них? Имел. Фоторепортер сделал кадр. Сам кадр – это документ, свидетельство: так было. Если кадр содержит нечто негативное – то это лишь в последнюю очередь вина фоторепортера. Отношение же самого фоторепортера к этому событию – это уже совсем иная тема.

Если бы Бунин никак не прокомментировал ту реплику – и в этом случае он не стал бы антисемитом. Нежному почему-то представляется иначе – “Ну, раз уж Бунин, классик, нобелевский лауреат…”.