Кто умирает?   ::   Левин Стивен

Состояния персонифицируются, и тогда сострадание становится светящейся фигурой Авалокитешвары, страх предстает в виде окровавленного шестирукого демона-воина, а способность пробиваться сквозь нагромождения иллюзий принимает обличие Манджушри, вооруженного мечом мудрости. Эти образы служат для освобождения от отрицательных эмоций. Но нам не знакомы с детства эти образы и символы. Они не представляют наших чувств так, как они представляют чувства тибетского монаха. Возможно, для западного ума эти качества лучше описать как любовь, страх, ревность, зависть или признание бессознательных тенденций, которые порождали привязанность и замешательство, подчеркивали страх и сомнение.

Принятие состояний сознания от мгновения к мгновению, постоянное отслеживание всех чувств и мыслей по мере их возникновения – все это позволяет достичь практически того же, что и визуализация тибетских образов. Возможно также, что такое принятие лучше подходит для западного ума. Открытие этим состояниям позволяет человеку выходить за их пределы, проходить через проявления ума, не давая себе зациклиться на них или отождествиться с ними.

Фактически, если после покидания тела ум продолжает творить свой мир, если мы действительно сталкиваемся с тем, к чему мы были привязаны в жизни, мы, возможно, увидим не Авалокитешвару, а Мать Терезу или своего друга, который когда-то помогал нам.

Вместо того, чтобы быть демоном, преграждающим нам путь, может случиться так, что гнев примет обличие нашего земного врага – одно из наших незаконченных в прошлом дел.