Замок отравителей   ::   Брюссоло Серж

Когда Ода восхваляла эти досужие вымыслы, то грезила с открытыми глазами. Она была уже далеко. Ей представлялось, что она попала в плен к сарацинам, ее продали на рынке в рабство, но она оказалась столь благочестивой, что купивший не тронул ее и, взволнованный ее верой, стал христианином. В другой раз, по настроению, она становилась святой… Брошенная неверными на растерзание львам, Ода позволяла сожрать себя, не издав ни крика.

— Полагаю, все девчонки такие экзальтированные, — процедил сквозь зубы Жеан.

— Без сомнения, но у Оды это превратилось в болезнь. Я пытался спустить ее с облаков, доказать, что нет необходимости рубить маврам головы, чтобы обрести счастье. Она не слушала меня и витала в облаках. Один день Ода звалась Мелузиной, другой — святой Бландиной, третий — Геньеврой. А я уже подрос и не мог поддерживать ее в этих играх. Вначале я находил их очаровательными, но в семнадцать лет они раздражали меня.

— А Орнан де Ги? Что он думал об этом? Робер задрожал от ярости.

— Он! Да ему достаточно было посмотреть на Оду; одним лишь взглядом он завоевывал ее. Однажды вечером, возвращаясь после охоты на оленя, Орнан остановился в замке Шантрель из-за захромавшей лошади. Его, конечно, пригласили поужинать. На следующий день Ода говорила только о нем. Она уже наизусть знала все его шрамы, она смотрела на меня, не видя меня.

— Да, но это был барон.

— Это был солдафон, насилующий пастушек. У него были манеры свинопаса. Он знал только войну и грабежи.