На перепутье двух миров   ::   Прийма Алексей

Балашов в XX веке проводили фольклорные записи в одном и том же регионе России – на ее севере, в районе Беломорья. Брали, так сказать, фольклорные пробы в одной и той же фольклор-но-этнографической нише. Я проработал их записи с карандашом в руках, сделал сравнительный анализ, и вот что меня особенно взволновало в их сообщениях. Разброс сообщений во времени – колоссальный, охватывает собою столетие. А суть сообщений между тем не меняется.

"Удивительное однообразие частностей", – сказано у Максимова. Вот именно. Однообразие более чем удивительное. Годы, десятилетия идут, а на русской земле работает одна и та же "контактная схема". В поступках нечистой силы проявляет себя один и тот же поведенческий стереотип: влечет человека за собой голос-манок либо появляется фигура-манок, вскоре исчезающая. Человека берут на поводок и "ведут" за собой.

От Белого моря до Читинской области – тысячи километров. Но и под Читой, согласно Зиновьеву, слышен тот же "контактный мотив". Сибиряк Лончаков рассказывает: однажды вечером он вышел из дома, а навстречу ему, видит, идет один его "давний и хороший знакомый. "Пойдем, говорит, ко мне". – "Пойдем".

Он впереди идет, а я за ним. Ну, и поперло его по пади, десять километров меня вел. Я потом говорю: "О Боже мой! Мы куда это?" И этого мужика не стало".

Или – еще рассказ.

Три девушки идут лесом, а откуда-то сбоку выворачивает на тропу местный учитель Иван Васильевич.

– Неладно идете, – говорит. – За мной идите.

Девушки пошли за ним.