Страница:
147 из 407
— Тем более — времени предостаточно.
— Точно, — подхватил Жаров. — Он ведь тоже учился на композитора, у того же Афанасия Прокофьевича Стогния. И мог добавить своё. Все, кто смотрели произведения, в один голос говорили: они неравноценны. Те, что написаны на старой нотной бумаге, — лучше. Потом пошли на разлинованной от руки. Хуже! Хуже и все тут. Этот факт можно считать бесспорным.
Снова заговорил Коршунов, выступивший на этот раз в роли весьма серьёзного оппонента:
— Почему Комаров не вышел «из подполья» при немцах? Мог выдать себя за жертву Советской власти. Как-никак сидел в заключении. Причём доказать это ничего не стоило: Лосиноглебск находился в руках фашистов…
Жаров пожал плечами:
— Одно дело совершить убийство, может быть, в состоянии аффекта… Или украсть рукописи… Но измена Родине — это крайний порог, за такое грозит расстрел.
— За умышленное убийство — тоже, — сказал я. — На какой почве, по вашему мнению, произошла драка?
— Письма, Захар Петрович, свидетельствуют о том, что оба любили Митенкову. Ревность…
— С ними на пляже была сестра Комарова Таисия, — сказал Коршунов. — Подруга Митенковой…
— Ну и что? — спросил следователь.
— Почему Белоцерковец обязательно был влюблён в Митенкову?
— Я прежде всего исхожу из фактов, Юрий Александрович. У нас на руках есть письмо Павла Белоцерковца к Митенковой. Ясно, как божий день: «крепко целую, твой Павел».
— По-моему, ясность нужна во всем, — сказал Коршунов.
|< Пред. 145 146 147 148 149 След. >|