Записки прокурора   ::   Безуглов Анатолий Алексеевич

Крепко ухватился за первую удобную версию. А дальше — как снежный ком. На допросе Бакуновой я, выходит, не столько старался выяснить обстоятельства дела, сколько сам толкал её (конечно, непроизвольно) к тому, чтобы она помогла мне обосновать мою версию. То же было и с Архиповой, и с Пулгеровым.

Идти объясняться с Хохловым было для меня мучительно. Кому приятно признаваться в собственном заблуждении. Я ждал разноса, но прокурор выслушал меня спокойно.

— Ну что же, Захар Петрович, — сказал он, — хорошо, что все понял сам… А ведь дело действительно сложное. Тут можно и ошибиться…

Я облегчённо вздохнул и, желая как-то закрепить позицию Николая Варламовича в сложившейся ситуации, в знак согласия с ним закивал головой, бормоча что-то нечленораздельное: «Да… Мы… Я… Конечно…»

Но в это время прокурор встал, подошёл ко мне вплотную, положил руку мне на плечо и, значительно глядя мне прямо в глаза, сказал то, что я не дал ему договорить:

— Понимаешь, можно ошибиться. Мы ведь люди… Но не должно! Не имеем мы права ошибаться, когда речь идёт об аресте… Знаешь, человек сам по себе крепкий, а вот судьба у него хрупкая. Сломать её нетрудно, особенно тому, у кого власть… А у нас с тобой не просто власть, а большая…

С того разговора прошло вот уже скоро тридцать лет, а я не могу забыть его. И не хочу. Вспоминаю о нем каждый раз, когда приходится решать один из труднейших вопросов — о взятии под стражу.