Трудный путь к диалогу   ::   Мень Александр

Остается словно шрам на душе, по которой прошлись грубые чужие сапоги, топча самое интимное и дорогое.

И все же она писала. Рассказывала о горькой судьбе поэта. О бедах и маленьких радостях, о людях мужественных и робких, о предательстве и героизме. Получился некий срез эпохи. Портрет российской интеллигенции в годину погрома. Пусть портрет не полный и субъективный. Очень субъективный. Но кто и когда писал объективные мемуары? На это способен разве что компьютер.

Признаюсь, когда я первый раз взялся за книгу Н. Я., меня больше интересовала личность ее главного героя - Осипа Мандельштама. Ведь, кроме стихов, мы тогда мало что о нем знали. Его имя едва-едва высвобождалось из искусственно созданного плена забвения.

Но с каждой страницей "Воспоминаний" мне становилось все яснее, что личностью поэта они не исчерпываются. Рядом с ним я находил меткие характеристики и наброски портретов современников. А главное вырисовывалась фигура самой Н. Я., человека острого ума, наблюдательного, задорного, бескомпромиссного.

Это жесткая книга. Книга о капитуляции многих мыслящих и одаренных людей, о глубинных истоках драмы. В каком-то смысле катастрофа была предопределена нравственным и духовным разбродом в интеллигентской среде начала века. Особенно в среде символистов. О них Н. Я. говорила всегда особенно резко. И тут нельзя все сводить к отголоску борьбы литературных групп, к "акмеизму" самого О. Мандельштама. Причины, по мнению Н. Я., были более глубокими.