Завтра в России   ::   Тополь Эдуард

Если бы Батурин убил Горячева, эта жесткая рука стала бы носить другую фамилию — Лигачев, Рыжков, Бельцин, Митрохин или даже Кольцов, но теперь дело не в смене фамилии Генсека, а в смене всей внутренней политики. Жесткость и стремительность — вот что нужно! А то уже начались разговоры: кто выдвигал Батурина секретарем горкома партии? Почему Секретариат ЦК утвердил его делегатом съезда? И вообще — кто у нас курирует идеологию и моральный облик партийных кадров?…

Но, с другой стороны: состав Трибунала был опубликован в «Правде» неделю назад, и если вслед за Ясногоровым еще кто-нибудь из членов Трибунала заявит самоотвод — это уже будет скандал!…

Досмотрев «файл» до конца, Кольцов выключил видеосвязь и опять взглянул на Ясногорова. Тот сидел в кресле по-прежнему прямо — даже неестественно прямо, как птица, застывшая на ветке. За его спиной было большое окно, выходящее на Старую Площадь, и щуплая фигура Ясногорова почти не заслоняла пыльно-зеленые верхушки деревьев и рыжие крыши Солянки. Поодаль, над Садовым кольцом, патрульные армейские вертолеты чертили зеленое небо — в Москве все еще было военное положение. И Кольцов вдруг почувствовал приступ раздражения и апатии — ведь ясно, теперь-то уж совершенно ясно, что спасти страну, власть, уберечь Россию от кровавого потопа можно только железной рукой. А он опять вынужден вилять, лавировать, дипломатничать с этим «неокоммунистом», мять его под себя, чтобы избежать еще одного скандала.