Время и бытие   ::   Шилов Сергей

пыт поглощения полой полостью бисквитного пирожного, каковой опыт и повредил плодотворный его платонизм в направлении его временящейся заботой самости, оставшейся, спрятавшись под повторы своих покровов, уходящих и возвращаюшихся вспять и вопреки, снимающихся, недовольно, скривив плаксиво губки певчей прорези своего сознания, в которую как в почтовый ящик, предмет особой заботы феноменологов, влагается наличие в обходящности моего присутствия времени, в поисках утраченности которого, воспроизводящегося с завидным постоянством здесь теперь и вот на территории необходимо прекрасным: выводящим меня в собственный просвет через ту часть стены, стесанной из камней-слов-блоков, одна из букв которого выпала из-за просыпавшегося раствора, соскабливаемого слой за слоем с почтового ящика певчей прорези Пруста, который только читая письма и ждал в наследство литературу от богатого дядюшки Гомера, но безобразный помертвевший дядюшка пережил полного сил, но лишенного средств племянника, в который я попадал, записав себя в качестве адреса на конверте с вложенным в него вчетверо согнутым листком пустой от символов белой бумаги, который опускался на дно п/я, расписанного феноменологами под орех, пронумеровавшими каждую доску его устройства, чтобы его можно было свободно перебирать, разбирать, собирать, перевозить из города в город, где на ярмарке за умеренную цену отгадывают зеваки и слухачи номер воинской части, неподалеку от которой через узкую полоску действительности сродни той, что прибила нас к иероглифам КПП, располагалась в качестве дна почтового ящика-замполита-пруста, просыпавшаяся наружу раствором письменность, выветрившаяся через ту точку, которая как лифт гостеприимно распахнула двери, сбрасывая нас с кончика пера у почты, вошедших в нее по выходу из части, аплодирующей страстям замполита решившего увековечить свое имя присвоением своему роману "Колибри" в порядке премии имени "В поисках утраченного времени" как и будет вынужден записать переписчик этот роман в каталог, как следующий сразу за лекциями, в которых время беззаботно и безрассудно терялось ради внутренней формы точности, вменив автору заботу, которой насыщаются его произведения съезжающимися к своим детям родителям, что привозят детям кубы, многогранники продуктов, которые как фасеточный глаз изловчатся следить за ними уже на территории хотя бы в течение некоторого времени, добиваются как мыслимой, так и протяженной встречи с детьми, этим качеством которой отвечает небольшая гостиница, номера которой фрахтуются наиболее зоботливыми родителями на несколько часов, как фрахтуются номера известных заведений, где их большой ребенок втягивает свое тело в ванной и решаясь вдруг зан�