Время и бытие   ::   Шилов Сергей

еред службой в армии нечто повседневное, в чем, в клубящейся мерцающей стихии которого, с радостью рассмотрел я в клубе, из которого валил временящийся дым, в собственной совести, разговор с родителями о службе в армии, письменность которого, через которую он и воззвался к действительности, в качестве своего собственного имени, была пронизана такими мельчайшими проходами, просветами, щелями, прорезями, в которые соскользнуть, в которых разобраться, из которых выпутаться могла только одна колибри, владычица сущего, кормилица и восприемница силой и достоинством превышающая все существования, сама действительность, нисколько не надвигающаяся на Я, которое более всего страшится, сжимается собственной памятью в попытках самоистребления, как земной шар, залитый водой, хотя и сжимается солнцем, но на нем не от этого только появляются континенты, и он нисколько не уничтожается, зачарованный колибри, сохраняющей в себе весь разговор с родителями о службе в армии, в семени которого хранится поврежденный мир, обнаруживший себя внутренней формой этого вечера, скончавшегося и мирно оплаканного, все цунами которого завершились, угасли внутри него, как письменность угасает в письме, как ребенок иногда умирает в утробе матери своей в момент смерти его, описавшего все свои будущие привычки, жизненные обстоятельства младенца, сидящего в просторной и светлой утробе матери, не имеющей книг и книгохранилищ библиотеки, в которой размещается одни только каталоги, все каталоги всех библиотек, в соседних комнатах которой резвятся дети младенца, которых, мешающих отцу творить, приветствует жена младенца, владеющая безраздельно письменными принадлежностями, белыми листами, которые, им, внимательным и мудрым, испещряются, иероглифами, каждый из которых воплощает, собирает собой все жанры литературы, что и вызывает у матери внешние невыносимые боли, посему невестка только и предоставляет ему письменные принадлежности и белизну листа, подшиваются в книгу, выходящую на свет в предродовых и родовых схватках, имеющую мясистое красное тельце, пищащую, покрытую слизью означающих символов по означаемому прямо, все в грамматике, накладывающее ответственность на литературных критиков, формальное отцовство которых устанавливается, отражающихся друг в друге, и в этом только взаимном отражении друг с другом сосуществующих, являющихся одной сплошной до неразличимости фантазией, вызванной описанием полета колибри, вращающейся на деле в кругу себя самой вокруг своей оси вниз справа налево, как способна только она одна и не способна, к примеру, очередь, пританцовывающая в туалет, обновление природы, выступавшей под маской случая, подвергающего скупому и неласковому своему содействию