JК
Критикон :: Грасиан Бальтасар
Страница: 583 из 931Но – что поделаешь! Попробуй сказать, что думаешь, шиш получишь! А так – я одет-обут, ем-пью всласть и моя власть, вроде бы и я большой человек, а он-то – какое мне дело, каков он на самом деле. И пусть меня порицают, все равно скажу «гигант!»
Андренио туда же – поплыл по течению, кричит:
– О, гигант, гигант, гигант!
И тут же посыпались на него дары дорогие, монеты золотые, а он приговаривает:
– Вот что значит уметь жить!
Критило в отчаянии молвил:
– Коли не выскажусь, я лопну.
– Помалкивай, – сказал Дешифровщик, – себя погубишь. Погоди, вот повернется гигант спиною, увидишь, что тогда будет.
И он был прав – едва гигант сыграл свою роль и отправился в костюмерную, где переодеваются в саван, как все в один голос заговорили:
– Ну и дураки мы! Никакой он не гигант, а пигмей, ничем не хорош и цена ему грош!
И давай друг над другом насмехаться.
– Что за обычай, – сказал Критило, – при жизни говорить одно, после смерти другое. Когда человека уже нет, совсем иные речи! Да, велика дистанция меж тем, кто над нашими головами, и тем, кто под нашими ногами!
Обманы новоявленного Синона [588] на том не кончились. Теперь он ударился в другую крайность, стал выводить к публике людей выдающихся, настоящих гигантов и выдавать их за карликов – мол, ничего не стоят, ничтожества, сущие нули. И опять все поддакивали, и приходилось великим смиряться, и люди здравомыслящие не решались слово молвить.
Андренио туда же – поплыл по течению, кричит:
– О, гигант, гигант, гигант!
И тут же посыпались на него дары дорогие, монеты золотые, а он приговаривает:
– Вот что значит уметь жить!
Критило в отчаянии молвил:
– Коли не выскажусь, я лопну.
– Помалкивай, – сказал Дешифровщик, – себя погубишь. Погоди, вот повернется гигант спиною, увидишь, что тогда будет.
И он был прав – едва гигант сыграл свою роль и отправился в костюмерную, где переодеваются в саван, как все в один голос заговорили:
– Ну и дураки мы! Никакой он не гигант, а пигмей, ничем не хорош и цена ему грош!
И давай друг над другом насмехаться.
– Что за обычай, – сказал Критило, – при жизни говорить одно, после смерти другое. Когда человека уже нет, совсем иные речи! Да, велика дистанция меж тем, кто над нашими головами, и тем, кто под нашими ногами!
Обманы новоявленного Синона [588] на том не кончились. Теперь он ударился в другую крайность, стал выводить к публике людей выдающихся, настоящих гигантов и выдавать их за карликов – мол, ничего не стоят, ничтожества, сущие нули. И опять все поддакивали, и приходилось великим смиряться, и люди здравомыслящие не решались слово молвить.