JК
Рассказы Ляо Чжая о необычайном :: Сунлин Пу
Страница: 405 из 513Дун теперь сам испугался и пошел опять к тому же искусному гадателю по пульсу. Тот прощупал.
– Этот пульс, знаете, – сказал он, – пульс нечистого наваждения. Те, помните, смертельные признаки, которые я вам тогда определил, подтвердились. С этой болезнью ничего не поделать.
Дун заплакал навзрыд и не уходил. Врач не знал, как с ним кончить, сделал ему уколы иглой в руку [344] и прижег ему пуп. Затем подарил ему лекарство, сказав при этом наставительно:
– Если вы с кем-нибудь сходитесь, то всеми силами постарайтесь порвать.
Дун тоже понял, что ему грозит опасность. Вернувшись домой, он застал деву, которая смеялась и требовала. Он отстранил ее и сказал:
– Не смей больше со мной сплетаться. Я иду к смерти!
С этими словами он ушел, не оглянувшись. Дева сначала сильно смутилась, но потом ее взял гнев.
– Ты что ж, – сказала она, – все еще жить хочешь?
С наступлением ночи Дун принял лекарство и лег спать один. Только что он смежил веки, как ему приснилось, что он с девой вступил в сношение. Проснулся, – оказывается, уже… потерял… Страх охватил его еще пуще прежнего. Он перешел спать во внутренние комнаты, где жена и дети, при огне, его караулили. Сон снился все тот же, – глядь, а девы нет.
Через несколько дней Дуна стало рвать кровью. Вытекло больше доу [345] . Дун умер.
Ван Цзюсы увидел в своем кабинете какую-то деву. Она ему понравилась своей красотой, и он ее, что называется, усвоил.
Расспросил ее, откуда она явилась.
– Я – соседка Дуна, – отвечала она.
– Этот пульс, знаете, – сказал он, – пульс нечистого наваждения. Те, помните, смертельные признаки, которые я вам тогда определил, подтвердились. С этой болезнью ничего не поделать.
Дун заплакал навзрыд и не уходил. Врач не знал, как с ним кончить, сделал ему уколы иглой в руку [344] и прижег ему пуп. Затем подарил ему лекарство, сказав при этом наставительно:
– Если вы с кем-нибудь сходитесь, то всеми силами постарайтесь порвать.
Дун тоже понял, что ему грозит опасность. Вернувшись домой, он застал деву, которая смеялась и требовала. Он отстранил ее и сказал:
– Не смей больше со мной сплетаться. Я иду к смерти!
С этими словами он ушел, не оглянувшись. Дева сначала сильно смутилась, но потом ее взял гнев.
– Ты что ж, – сказала она, – все еще жить хочешь?
С наступлением ночи Дун принял лекарство и лег спать один. Только что он смежил веки, как ему приснилось, что он с девой вступил в сношение. Проснулся, – оказывается, уже… потерял… Страх охватил его еще пуще прежнего. Он перешел спать во внутренние комнаты, где жена и дети, при огне, его караулили. Сон снился все тот же, – глядь, а девы нет.
Через несколько дней Дуна стало рвать кровью. Вытекло больше доу [345] . Дун умер.
Ван Цзюсы увидел в своем кабинете какую-то деву. Она ему понравилась своей красотой, и он ее, что называется, усвоил.
Расспросил ее, откуда она явилась.
– Я – соседка Дуна, – отвечала она.