Услада душ, или Бахтияр-наме   ::   Дакаики

Скорбь ушла из сердца падишаха, обида покинула его грудь, но он потерял доверие к дочери кайсара, и жизнь с ней протекала у него без взаимного уважения и радости. Розе его удовольствий теперь не хватало свежести, а пленительные слова царицы перестали услаждать его.

Это сердце было верности залогом,

Мне во всем старалось угодить,

А теперь совсем чужим мне стало.

Как же мы могли друзьями быть?

Дочь кайсара непрестанно горевала о гибели сына. Она видела, что жемчужина ее любви заперта в раковине праха и крови, что покой души и сердца катится в пропасть. Страдая за сына, она, однако, видела, что шах к ней переменился. Ее щеки побледнели, ведь говорят же: «Горести увеличились, заботы выросли», а на душу легла тяжесть. Аргаван ее ланит сменился шафраном, розы и лилии поблекли.

Каждый миг я горести встречаю,

Кажется, для них и родилась!

Во дворце у падишаха была одна дряхлая старуха, прожившая долгую жизнь и много испытавшая на своем веку. И вот однажды она спросила дочь кайсара:

– Что случилось с тобой? Я вижу тебя только горестной и скорбной, опечаленной и тоскующей. На щеках твоих не осталось румянца, красота твоего лица грозит поблекнуть.

Дочь кайсара рассказала ей о том, что случилось, и закончила:

– Сын мой убит, а супруг отвратил от меня взоры. У меня нет сил сносить тоску по сыну, я не вижу конца немилости падишаха.

– Не горюй, – сказала старуха, – я знаю, как справиться с этим, знаю путь к тому, чтобы шах простил тебя и твое сердце перестало горевать.