JК
Ведьма :: Мишле Жюль
Страница: 103 из 323Антильские негры отправляются после целого ужасного дня жары и труда плясать зашесть лье. Так и крепостной. К пляске, вероятно, примешивались веселые взрывы мести, сатирические фарсы, насмешки и карикатуры на сеньора и попа... Целая ночная литература, не имевшая никакого представления о литературе дня, даже очень малое о буржуазных фабльо.
***
Таков смысл шабаша до 1300 г. Чтобы он принял поражающую форму открытой войны, объявленной Богу, нужно еще многое. Необходимо было не только опуститься на самое дно отчаяния, но и потерять всякое благоговение.
Случилось это в XIV веке, в эпоху авиньонского пленения и великой схизмы, когда двуглавая церковь не походила больше на церковь, когда все дворянство и король, попав в постыдный плен к англичанам, притесняют мужика, чтобы выжать из него выкуп. Тогда шабаш облекается в грандиозно страшную форму Черной мессы. Эта дьявольская драма была в XIII в. еще невозможной или она вызвала бы ужас.
Она была невозможна и в XV в., когда наступило истощение, когда истощилась даже скорбь. Никто не решился бы тогда придумать такое чудовищное явление. Оно принадлежит веку Данте.
То был внезапный взрыв бешенства, доведший нечестие до высоты народного гнева. Чтобы уяснить себе сущность этого гнева, необходимо вспомнить, что народ, воспитанный духовенством в вере, и между прочим в вере в чудо, не только не имел никакого представления о неизменности законов мироздания, а ждал в продолжение столетий чуда, которое не явилось. Тщетно звал он его в день последней крайности и страшного отчаяния.
***
Таков смысл шабаша до 1300 г. Чтобы он принял поражающую форму открытой войны, объявленной Богу, нужно еще многое. Необходимо было не только опуститься на самое дно отчаяния, но и потерять всякое благоговение.
Случилось это в XIV веке, в эпоху авиньонского пленения и великой схизмы, когда двуглавая церковь не походила больше на церковь, когда все дворянство и король, попав в постыдный плен к англичанам, притесняют мужика, чтобы выжать из него выкуп. Тогда шабаш облекается в грандиозно страшную форму Черной мессы. Эта дьявольская драма была в XIII в. еще невозможной или она вызвала бы ужас.
Она была невозможна и в XV в., когда наступило истощение, когда истощилась даже скорбь. Никто не решился бы тогда придумать такое чудовищное явление. Оно принадлежит веку Данте.
То был внезапный взрыв бешенства, доведший нечестие до высоты народного гнева. Чтобы уяснить себе сущность этого гнева, необходимо вспомнить, что народ, воспитанный духовенством в вере, и между прочим в вере в чудо, не только не имел никакого представления о неизменности законов мироздания, а ждал в продолжение столетий чуда, которое не явилось. Тщетно звал он его в день последней крайности и страшного отчаяния.