JК
Ведьма :: Мишле Жюль
Страница: 144 из 323Итальянки часто превращались в кошек и, прошмыгнув под дверью, высасывали кровь из детей.
В странах с большими лесами, как в Лотарингии и на Юре, женщины охотно становились волчицами, и – если им верить – пожирали прохожих (даже когда никто не проходил). Их сжигали. Девушки заявляли, что отдались дьяволу, и, однако, они оказывались девственницами. Их сжигали. Некоторые из них точно сами желали – и как можно скорее – быть сожженными. Порой их толкало безумие, порой – отчаяние. Одна англичанка на пути к костру сказала народу: «Не осуждайте моих судей. Я сама хотела сгубить себя. Родители с ужасом отступились от меня. Муж отрекся. В жизнь я вернулась бы обесчещенной... Мне хотелось умереть... Я налгала на себя».
***
Первый призыв к терпимости, первый протест против дурака Шпренгера, против его страшного «Руководства» и его доминиканцев принадлежали легисту из Констанца – Молитору. Он высказал ту здравую мысль, что признаниям ведьм нельзя придавать серьезного значения, так как их устами говорит не кто иной, как князь лжи. И он высмеивал чудеса дьявола, доказывая, что они только кажущиеся. Косвенно страшный удар инквизиции нанесли и Гуттен и Эразм в своих сатирах на идиотов-доминиканцев: «Ради права конфискации те же люди обвиняли и судили, опираясь на тысячу ими вымышленных историй».
Апостол терпимости Шатильон, поддерживавший, заодно против католиков и протестантов, мысль, что не следует сжигать еретиков, направил умы на более разумную дорогу, хотя и не говорил о колдунах.
В странах с большими лесами, как в Лотарингии и на Юре, женщины охотно становились волчицами, и – если им верить – пожирали прохожих (даже когда никто не проходил). Их сжигали. Девушки заявляли, что отдались дьяволу, и, однако, они оказывались девственницами. Их сжигали. Некоторые из них точно сами желали – и как можно скорее – быть сожженными. Порой их толкало безумие, порой – отчаяние. Одна англичанка на пути к костру сказала народу: «Не осуждайте моих судей. Я сама хотела сгубить себя. Родители с ужасом отступились от меня. Муж отрекся. В жизнь я вернулась бы обесчещенной... Мне хотелось умереть... Я налгала на себя».
***
Первый призыв к терпимости, первый протест против дурака Шпренгера, против его страшного «Руководства» и его доминиканцев принадлежали легисту из Констанца – Молитору. Он высказал ту здравую мысль, что признаниям ведьм нельзя придавать серьезного значения, так как их устами говорит не кто иной, как князь лжи. И он высмеивал чудеса дьявола, доказывая, что они только кажущиеся. Косвенно страшный удар инквизиции нанесли и Гуттен и Эразм в своих сатирах на идиотов-доминиканцев: «Ради права конфискации те же люди обвиняли и судили, опираясь на тысячу ими вымышленных историй».
Апостол терпимости Шатильон, поддерживавший, заодно против католиков и протестантов, мысль, что не следует сжигать еретиков, направил умы на более разумную дорогу, хотя и не говорил о колдунах.