JК
Бог - император Дюны :: Херберт Фрэнк
Страница: 172 из 593В первые дни,однако…
– Ты опять витаешь в облаках, Монео.
– Прости меня, Владыка, но, когда Ты говоришь о любви…
– По-твоему, у меня не бывает нежных мыслей?
– Это не так, Владыка, но…
– По-твоему, у меня, значит, нет воспоминаний о любви и спаривании? – Тележка вильнула в сторону Монео, заставив его отпрянуть, напуганного полыхающим взглядом Владыки Лито.
– Владыка, я умоляю…
– Это тело может никогда и не знало такой нежности, но все жизни-памяти принадлежат мне!
Монео увидел, что в теле Бога Императора все нарастают и становятся все более довлеющими признаки Червя, и невозможно было закрыть на это глаза.
«Я в серьезной опасности, мы все в серьезной опасности».
Монео осознавал каждый звук, раздающийся вокруг него поскрипывание королевской тележки, покашливание и тихие разговоры в свите, шаги по дороге. От Бога Императора доносился сильный запах корицы. Воздух здесь в ущелье, отгороженном скалистыми стенами, до сих пор сохранял утренний холод и сырость, дошедшую от реки. Не сырость ли провоцирует Червя?
– Монео, слушай меня так, как будто твоя жизнь зависит от этого.
– Да, Владыка, – прошептал Монео. Он знал, что жизнь его сейчас если уж от чего и зависит, так это от осторожности, с которой он будет ко всему относиться, не только от слушания, но и от внимательного наблюдения.
– Часть меня – вечная обитательница подземелья, ни о чем не думающая,
– сказал Лито.
– Ты опять витаешь в облаках, Монео.
– Прости меня, Владыка, но, когда Ты говоришь о любви…
– По-твоему, у меня не бывает нежных мыслей?
– Это не так, Владыка, но…
– По-твоему, у меня, значит, нет воспоминаний о любви и спаривании? – Тележка вильнула в сторону Монео, заставив его отпрянуть, напуганного полыхающим взглядом Владыки Лито.
– Владыка, я умоляю…
– Это тело может никогда и не знало такой нежности, но все жизни-памяти принадлежат мне!
Монео увидел, что в теле Бога Императора все нарастают и становятся все более довлеющими признаки Червя, и невозможно было закрыть на это глаза.
«Я в серьезной опасности, мы все в серьезной опасности».
Монео осознавал каждый звук, раздающийся вокруг него поскрипывание королевской тележки, покашливание и тихие разговоры в свите, шаги по дороге. От Бога Императора доносился сильный запах корицы. Воздух здесь в ущелье, отгороженном скалистыми стенами, до сих пор сохранял утренний холод и сырость, дошедшую от реки. Не сырость ли провоцирует Червя?
– Монео, слушай меня так, как будто твоя жизнь зависит от этого.
– Да, Владыка, – прошептал Монео. Он знал, что жизнь его сейчас если уж от чего и зависит, так это от осторожности, с которой он будет ко всему относиться, не только от слушания, но и от внимательного наблюдения.
– Часть меня – вечная обитательница подземелья, ни о чем не думающая,
– сказал Лито.