Бог - император Дюны   ::   Херберт Фрэнк

В свете зари туман, поднимавшийся из ущелья, морозно серебрился. Он подумал, как же глубок этот каньон… Тело, падая в него, будет все вращаться и вращаться. Этой ночью Монео оказался не в силах подойти к самому краю каньона и поглядеть вниз. Эта отвесная крутизна была таким… таким искушением.

С наполнявшей Монео таким благоговейным ужасом прозорливостью, Лито проговорил:

– В каждом искушении есть урок, Монео.

Монео, лишившись дара речи, повернулся и посмотрел прямо в глаза Лито.

– Ищи урок в моей жизни.

– Владыка? – голос не громче шепота.

– Сперва меня искушали злом, затем добром. Каждое искушение приноравливали, тщательно и изысканно, к моим уязвимым местам. Скажи мне, Монео, если бы я выбрал добро, это бы сделало меня добрым?

– Разумеется, да, Владыка.

– Возможно, ты никогда не избавишься от привычки к четким определениям. – сказал Лито.

Монео вновь загляделся мимо Лито на край ущелья. Лито перекатил свое тело, чтобы посмотреть туда же, куда Монео. Вдоль края каньона росли искусственно высаженные карликовые сосны. На влажных иглах висели капли росы, – боль для Лито. Он хотел закрыть колпак своей тележки, но остановился, привлеченный драгоценным мерцанием этих капель, будивших его жизнь-памяти, но отталкивающих для его телесной оболочки. Эта одновременная противоречивость грозила ввергнуть его во внутреннюю смуту.

– Мне не нравится идти пешком, – сказал Монео.

– Так передвигались Свободные, – сказал Лито.

Монео вздохнул.