Человек в пейзаже   ::   Битов Андрей

А вышел гениальный апокалипсический зверь!

- Не противоречите ли? - вкрадывался я. - Только что зверя было невозможно нарисовать.

- Нимало! - ликовал он, радостно складывая свой скарб. - Нарисовать можно. Написать нельзя. Невозможно. Поэтому, кстати, живопись и стала искусством.

- Но ведь рисуют же!

- А вы не писатель, случайно?

- Случайно, - был я вынужден.

- Так вот. Я вам скажу: пишут же?..

- Не хотите ли вы сказать... не можем ли мы заключить... что то, чему можно научиться, не есть искусство?

- Вот видите.

- А если учиться, учиться и учиться? - обрадовался я.

- Недостаточно.

- А если работать, работать и работать?

- Того меньше.

- А если просто вдруг... ни с того ни с сего... как бы понять...

- Вдохновиться?

- Ну.

- О да! - возликовал он. - Может быть... - вздохнул он. - На один раз.

- Так как же быть?

- Бог знает.

- И все?

- А вам мало?

- Мне - много.

Мы рассмеялись и вместе спустились в овраг.

- Вот вы говорите - гений... - сказал он, хотя я этого не говорил. Я уже перешел дощечку, а он еще нет. В овраге была уже ночь и затеплились гнилушки. Из глубины его оволосения тускло и смело сверкал вдохновенный взгляд. - Гении все мадонну с младенцем писали. Мадонна получалась, младенец - никогда. Замечали? О, это такая тайна! Вы сразу не поймете... Гений нам кажется особенно воплотившимся человеком. Мол, обычный человек не сумел, а он - на сто процентов... Дудки! (С чего это он так вскипятился?..