Человек в пейзаже   ::   Битов Андрей

- Так этоже конфеты! - безапелляционно рассудил Павел Петрович. - И мишек, кстати, не он пририсовал. Что ж, вы не знаете кто?.. И Айвазовский разок не удержался. Правда, тоже не сам... Но кого-то попросил себе Пушкина пририсовать.

- Репина, - сказал я, смело двинув свою пешку против его мишек.

- Вам бы кроссворды заполнять, - сказал он, ничуть не оказавшись задетым. - Да хоть бы кто! И - ничего у них не вышло! Как это замечательно! Стоит некстати, еще хуже, чем море, нарисованный, и скалится с цилиндром на отлете... А Пушкин-то, ласточка, гений... как он-то все это сделал в своей-то живописи! "Прощай, свободная стихия..." - и все, его уже нет, остался один жест, один взмах его руки. Гениальная мера вкуса и живописной точности! Я вот свой нос только вижу, когда рисую. Меня иногда тянет его пририсовать, когда не получилось. А - всегда не получилось... Он отмахнулся от себя, как от мухи, испугал Линду. - Так я ведь его каждый раз не рисую!

- Нос?

Линда отошла от него и положила свою телячью голову мне на колено. Первый раз в жизни я имел дело с такой большой собакой. Что за страшная, но и приятная тяжесть лежала на моем колене! Она же пополам в секунду перекусит мою руку, которая ее гладит...

- Никогда не укусит, - сказал Павел Петрович. Я мог ему ничего не говорить, он явно читал мысли... - Ладно. Покинем прискорбные примеры. Возьмем что-нибудь, что постоит за себя. Вот Брейгель, "Икар", помните?

Я кивнул, хотя помнил не совсем.

- Не младший - старший...