Человек в пейзаже   ::   Битов Андрей

Самостоятельной жизнью дернулись под рукой реснички: я совсем не испугался, но нежность к своему замкнутому, самостоятельному существованию сладострастной волной пробежала по спине... Павел Петрович пнул в преграду, и она отозвалась радостно и гулко.

- Семе-е-ен! Семи-он! - кричал он, барабаня. Это была дверь. Куда она могла вести еще?

- Се-е-час! - наконец недоброжелательно донеслось оттуда.

Мне послышался облегченный вздох Павла Петровича: слава богу...

- Кто там? - Голос мой прозвучал испуганно, что меня удивило и задело.

- О, это... - Павел Петрович переминался нетерпеливо. - Великий человек... Не нам чета... Мудрец!

- А кто он? - настаивал я.

- Семен-то?.. Да так. Отшельник.

- Ну!.. - Я балдел от происходящего. - Он Семен или Семион?

- Точно не знаю. Сейчас спросим. - И Павел Петрович заколотил по двери снова, и словно под ней все это время стояли... залязгал засов, брякнул крюк, визгнула жесть, острое лезвие света резануло из щели...

Ослепительно светила пятнадцатисвечовая лампочка. Семион был высокий, на грубых шарнирах мужик, длинное молчаливое его лицо выходило за рамку: то челюсть, то лоб; он был в измазанном фартуке и пах краской. Павел Петрович повлек его, молчаливого, вглубь под локоток, оставив меня озираться. Погреб был долог, тот его конец тонул в темноте. Посреди в два ряда были вмазаны в цемент огромные бочки, накрытые тяжкими крышками. Сложный и могучий дух кислоты и соленой сырости (будто тут умерло море) не вязался с запахом краски, оставшимся от Семиона. Они прошли еще в одну дверцу, откуда вспыхнул и впрямь яркий свет.