Не матом едины   ::   Романов Сергей

Авсе - его величество случай!

1997 г.

ЦЕНЗОР

Я, может быть, не до конца понимаю фразу "нецензурные слова и выражения". Всем понятно, что в свое время именно цензура решала, что писать и говорить можно, а что нельзя. Например, московские недостатки цензура не разрешала критиковать больше одного раза в месяц. Об Афганистане писать было нельзя, о нефти, газе, некоторых министерствах военно-промышленного комплекса - тоже нельзя. И ещё много чего было нельзя. А если нельзя - то все эти темы были нецензурными. Или наоборот цензурными. Словом, сам черт не разберет.

Так вот, цензор в нашей газете был ужасным нецензурщиком. И ему цензору, самому не удавалось, укрощать свои нецензурные порывы. То, что писать было нельзя - он безжалостно искоренял. А то, что и говорить было нельзя - не мог искоренить никак.

Читая мою заметку о разливах горящей нефти на сургутских промыслах, от без злобы сказал: "Ты явно опи...л, парень. Забирай свою писанину и иди на х.. отсюда. Этого писать нельзя."

Я вычеркнул все что касалось горящей нефти и снова принес заметку цензору.

- З...л, - осердился моей настырности цензор и в мелкие клочки разорвал заметку. - О Сургуте писать нельзя вообще. Прикинь хер к носу: если война, то что будут бомбить враги? Сургут. Все. У...й.

"Какой нецензурный цензор!" - всегда думал я, выходя из его каибнета. А может наоборот - цензурный матерщинник?

1996 г.