Мировая история коррупции (том 1)   ::   Кузовков Юрий Владимирович

Если это было главным интересом русской аристократии в тот момент, когда враг уже шел по русской земле и жег ее города и села, то почему мы должны думать, что у французской аристократии, тем более в мирное и благополучное время, были какие-то другие интересы?

К тому же сама система государственного устройства во Франции, в еще большей степени, чем в России той эпохи, была построена на коррупции и на стремлении чиновников к личной выгоде, а не к благу государства. Купив дворянский титул и должность или унаследовав его, каждый француз воспринимал его как свою личную инвестицию или инвестицию своего предка, которая не должна была «пропадать зря», а должна была приносить прибыль. Эта психология не исчезла и во время революции. Так, Жорж Дантон в молодости купил себе должность адвоката при Совете короля, на что потратил все приданое своей жены (18 000 ливров), а став одним из лидеров революции в Конвенте, рассматривал это как дальнейшее продвижение в своей карьере, которое должно было компенсировать ранее произведенные затраты. Поэтому при первой же возможности он стал приобретать или прибирать к рукам имения, земли, леса, конфискованные у церкви и аристократии, и сам сделался крупным помещиком, то есть стал одним из тех, против кого до этого выступал ([65] с.212, 226). И после этого утратил интерес к революции и покинул Конвент.

Но если такой была в то время психология даже выдающихся деятелей Французской революции, таких как Дантон, которого впоследствии французские историки и писатели превозносили как образец высокой духовности ([65] с.