JК
Черная Брама :: Михайлов Виктор
Страница: 56 из 158Федю посылали с кастрюлей в машинное отделение получить два килограмма сухого пара. Баковые матросы заставляли Тулупова напильником точить лапы якоря, ютовые — мешком разгонять на корме туман. Замполит капитан-лейтенант Футоров за злые шутки над Тулуповым вызывал матросов к себе и строго отчитывал. Но Федя был незлопамятен и никогда никому не жаловался.
— Ты чего.смеешься? — не получив ответа, переспросил Федя.
— Так, своим мыслям, — примиряюще сказал Нагорный.
В это время, меняя курс, «Вьюга» легла на борт, и матросов швырнуло к двери.
— На море бывает всякое! — с видом заправского моряка заметил Тулупов. — Мне вот один мичман рассказывал: есть такие моря — вода от соли тяжелее железа. Якорь бросят, а он не тонет. Второй бросят — тоже не тонет! Кругом акулы так и шныряют, а боцман кричит: «Чего, салаги, смотрите?! А ну, бросайтесь в море топить якоря!»
— Ты же сказал, Федя, в море акулы, — напомнил, сдерживая улыбку, Нагорный.
— Ничего не сделаешь — служба! — ответил Федя. — Боцман приказывает — выполняй!
— Ну, ну, трави, Федя, через клюз помалу! — подмигнув Андрею, сказал Лаушкин.
Он был любителем морских словечек.
Снова удар большой волны пришелся по борту, швырнув их к двери, ведущей на ют.
Нагорный подумал о том, что наверху сейчас волны врываются на полубак до самого волнореза… Почему-то, думая о волне, в поисках сравнения Андрей представлял себе оркестровую раковину в городском парке.
— Ты чего.смеешься? — не получив ответа, переспросил Федя.
— Так, своим мыслям, — примиряюще сказал Нагорный.
В это время, меняя курс, «Вьюга» легла на борт, и матросов швырнуло к двери.
— На море бывает всякое! — с видом заправского моряка заметил Тулупов. — Мне вот один мичман рассказывал: есть такие моря — вода от соли тяжелее железа. Якорь бросят, а он не тонет. Второй бросят — тоже не тонет! Кругом акулы так и шныряют, а боцман кричит: «Чего, салаги, смотрите?! А ну, бросайтесь в море топить якоря!»
— Ты же сказал, Федя, в море акулы, — напомнил, сдерживая улыбку, Нагорный.
— Ничего не сделаешь — служба! — ответил Федя. — Боцман приказывает — выполняй!
— Ну, ну, трави, Федя, через клюз помалу! — подмигнув Андрею, сказал Лаушкин.
Он был любителем морских словечек.
Снова удар большой волны пришелся по борту, швырнув их к двери, ведущей на ют.
Нагорный подумал о том, что наверху сейчас волны врываются на полубак до самого волнореза… Почему-то, думая о волне, в поисках сравнения Андрей представлял себе оркестровую раковину в городском парке.