Черная корона   ::   Романова Галина Владимировна

Сломал однажды ей ключицу, переносицу, два пальца на левой руке. Вот тогда она и опомнилась. И сказала себе — хватит. И ушла. А мы, Влада?! Мы сколько терпеть будем? Пока нас не расчленят и не зароют спьяну под яблоней в огороде?

Ответа на этот вопрос у Черешневой не было. Терпеть дальше сил не осталось, хотя бабушка — единственный оставшийся родной человек в ее жизни — и призывала ее к терпению.

Бьет — значит, любит, утешала она Владу. Гладила по голове и тут же приводила сотню примеров из собственной жизни и жизни своих соседок по общежитию. Перебесится, перемелется, а там, глядишь, все наладится.

У Варвары, к примеру, той, что жила в соседней тридцать четвертой комнате, муж одно время был просто дьявол во плоти. И бил, и за волосы таскал, и из дома ночью выгонял с грудным младенцем. А потом вдруг будто его подменили. Что ни день, то с цветами. И под ручку гулять выходят в парк по выходным, и машину подумывают купить.

Все наладится, утверждала бабушка, ненавязчиво выпроваживая Владу домой.

Налаживать — вот беда — было уже нечего. Все рухнуло, умерло, покрылось пеплом. Все ее чувства, сомнения, надежды.

— Твой тоже пьет? — Марина вдруг взяла Владу под руку и потащила по коридору в сторону столовой. — Идем обедать. Здесь кормят не густо, но вкусно. И не орет никто, и по зубам не стучит. Идем, Влада. Так твой пьет?

— Нет, — покачала Влада головой.

Игорь Андреевич не пил. Не так чтобы вовсе, но не в том смысле, какой подразумевала Марина.